* * *

Уже не веруя ни в чох,

        ни в Божью милость,

ещё упрямая,

        ты что-то будешь шить,

а в шатком времени

         колёсико сместилось,

не в нашем веденье,

         как зиму пережить.

-

Сплелись, настроились

        такие Вавилоны,

что кривду выпрямить –

         как жилы отворить

и кровью вывесть

         ледниковые законы

с пещерным навыком,

        как хлёбово сварить.

-

В машине города

        хоть что-то да отключат.

Притихнут жители

        у мёртвых батарей.

В крысиной темени вдвоём

        истаять лучше,

сжигая похотью

        остатки сытых дней.

-

Не время сетовать,

         что, мол, фонарь, аптека,

и ночь, и улица,

        что вечно будет так,

когда ни фонаря,

          ни человека

и ни аптеки нет –

        лишь улица и мрак!

ЖУРАВЛИ

-

В непросохшем лесу, где берёзы в соку, и где почки

по-спиртному запахли, и прелью разит от земли,

вразнобой где-то глухо бренчат бубенцы на цепочке.

Ты лицо запрокинь – это просто летят журавли.

-

Что ты вздрогнешь, душа? Что ты, грустная, вслушавшись в клёкот,

что за радость расслышишь, какую отрадную весть?

Словно это к тебе, словно это они не пролётом,

и на ближней поляне сейчас собираются сесть.

-

А они пролетят – тонкой нитью, сквозной паутиной –

пролетят, как приснятся, высоким небесным путём,

и рванётся рука на стихающий крик журавлиный...

...Ожидаем, и любим, и в вечной разлуке живём.

Кинофрагмент с падающей лошадью

-

Когда на экране

в атаке вы видите лошадь,

когда кувырками

её обрывается бег,

что с нею случилось –

ничуть не должно вас тревожить.

Конечно, нам важен

сидевший на ней человек.

-

А знаете, лошади падать нарочно

не могут.

Представьте: несётся

из полных доверчивых сил,

в галопе

петля подсекает переднюю ногу...

Но падать умело

никто лошадей не учил.

-

Со свёрнутой шеей

лежала она среди лета,

наверно, с обидой

в своей лошадиной душе.

Потом подошёл человек,

человек с пистолетом...

А впрочем, не надо.

Ведь это за кадром уже.